" ничего страшнее тюрьмы твоей головы никогда с тобой не случится" (с)
Она вышла на улицу прямо в зыбкие, зарождающиеся сумерки. Ее дом сразу затерялся позади среди таких же крошечных приземистых домов с красными черепичными крышами. Сейчас, пожалуй, она и сама не смогла бы различить его среди прочих. Однако потом, когда придет время возвращаться - она будет видеть лишь его приоткрытую дверь над парой стертых каменных ступеней.
Она закуталась в приближающуюся темноту, как иная цыганка рядится в шаль. Она ступала по круглым и плоским камням, дрожа от пронизывающего ветра. Два поворота, четырнадцать шагов и ступенька, снова поворот и еще кусочек пути, достаточно долгий, чтобы дважды улыбнуться и один раз нахмуриться. И вот уже виден край ее маленькой вселенной. Она замирает в предвкушении, как и тогда, в первый раз, где-то на заре веков. Замирает, зажмуривается и ступает на край. Теперь лишь узкий каменный парапет отделяет ее от целого мира, состоящего из красных крыш, узких каменных мостов, тонких вычурных шпилей и башенок и бурлящей, засиженной чайками воды. Мгновенный восторг все быстрее сменяется тихой радостью. И только когда рядом раздается тяжелая поступь, вслед за которой слышится почти невесомый вздох, ее сердце в сладкой истоме недоверия пропускает один удар. Но - не верить нельзя. И оборачиваться тоже нельзя, она знает это так же, как птицы знают, что они умеют летать.
- Спасибо, - шепчет она почти не тревожа вечернего воздуха. Прислушивается изо всех сил, и, скорее ощутив, чем услышав сзади добродушное хмыканье, медленно выдыхает, почти до головокружения, обнаруживая, что не дышала последние несколько минут. И правильно - не каждый раз Город приходит на встречу.
А теперь можно развернуться и броситься обратно, по камням, по поребрикам и тротуарам. Поворот, ступенька, четырнадцать шагов, еще два поворота и тонкая полоска света из-за тяжелой дубовой двери. А сзади нагоняет счастье, щекоча пятки, дергая за концы пушистого шарфа, и в последний момент успевая заскочить в открытую дверь.
Еще один день. Еще на один день можно поверить что это - не сон. Что за стенами и вычурными коваными решетками окон действительно Он - ее Город.
Она сворачивается клубком на кровати и еще долго смотрит в окошко под потолком, счастливая до звонкой пустоты...
Она закуталась в приближающуюся темноту, как иная цыганка рядится в шаль. Она ступала по круглым и плоским камням, дрожа от пронизывающего ветра. Два поворота, четырнадцать шагов и ступенька, снова поворот и еще кусочек пути, достаточно долгий, чтобы дважды улыбнуться и один раз нахмуриться. И вот уже виден край ее маленькой вселенной. Она замирает в предвкушении, как и тогда, в первый раз, где-то на заре веков. Замирает, зажмуривается и ступает на край. Теперь лишь узкий каменный парапет отделяет ее от целого мира, состоящего из красных крыш, узких каменных мостов, тонких вычурных шпилей и башенок и бурлящей, засиженной чайками воды. Мгновенный восторг все быстрее сменяется тихой радостью. И только когда рядом раздается тяжелая поступь, вслед за которой слышится почти невесомый вздох, ее сердце в сладкой истоме недоверия пропускает один удар. Но - не верить нельзя. И оборачиваться тоже нельзя, она знает это так же, как птицы знают, что они умеют летать.
- Спасибо, - шепчет она почти не тревожа вечернего воздуха. Прислушивается изо всех сил, и, скорее ощутив, чем услышав сзади добродушное хмыканье, медленно выдыхает, почти до головокружения, обнаруживая, что не дышала последние несколько минут. И правильно - не каждый раз Город приходит на встречу.
А теперь можно развернуться и броситься обратно, по камням, по поребрикам и тротуарам. Поворот, ступенька, четырнадцать шагов, еще два поворота и тонкая полоска света из-за тяжелой дубовой двери. А сзади нагоняет счастье, щекоча пятки, дергая за концы пушистого шарфа, и в последний момент успевая заскочить в открытую дверь.
Еще один день. Еще на один день можно поверить что это - не сон. Что за стенами и вычурными коваными решетками окон действительно Он - ее Город.
Она сворачивается клубком на кровати и еще долго смотрит в окошко под потолком, счастливая до звонкой пустоты...